Как израильская осада лишила ребенка материнской любви
В центре — Раша рядом со свекровью и свекром
Это был типичный летний лагерь в Секторе Газа: в нем было жарко и влажно. Война все еще бушевала, а меня наполняло подавляющее чувство грусти и отчаяния.
Я решила поехать в городе Бейт-Ханун, который находится в северной части Сектора Газа, чтобы взять интервью у оставшихся в живых жертв израильской бомбардировки школы Организации Объединенных Наций, которая произошла 24 июля. Шестнадцать мирных жителей, нашедшие в ней убежище, были убиты в ходе той атаки. Многие были ранены.
Когда я приехала, школа была пуста. Свидетельства атаки были повсюду: пятна крови на полу и стенах, клочья одежды и остатки обуви валялись повсюду во дворе. На первом этаже все классное помещение сгорело. Еще один класс на верхнем этаже — тоже. В воздухе витал запах смерти и обожженной человеческой плоти. Сожженные стулья, кухонная утварь, матрасы, детская одежда были везде.
Я была слишком напугана: боялась ходить там, чтобы не наступить на человеческие останки. Мне сказали, что там были убиты пять человек из семейства Аль-Шинбери в то время, когда в середине классной комнаты, которую они занимали, разорвался израильский снаряд, обугливший их тела до неузнаваемости.
Я поговорила с группой людей, которую обнаружила у школьных ворот. Они провели меня по зданию и двору школы, где приземлились снаряды. Также они сказали мне, что те, кто остался в живых, были переведены в другую школу ООН в лагере для беженцев Джабалийа.
Школа для мальчиков в Джабалийа стала убежищем почти для 3000 перемещенных в нее лиц. К тому времени, когда мы туда добрались, было объявлено временное прекращение огня, и большинство семей вернулись в свои родные кварталы, чтобы посмотреть, что осталось от их домов, а также какие вещи еще можно было вытащить из-под завалов.
Три поколения в одной комнате
Единственной семьей из школы в Бейт-Ханун, которая осталась там, была семья Абу Одех. Их насчитывалось около 30 человек, которые представляли три поколения семейства, включая жен и мужей, живших вместе в одной классной комнате.
В тщетной попытке хоть как-то привнести туда домашний уют они использовали парты в качестве обеденных столов, в одном углу поставили зеркало и развесили сушиться простыни, чтобы создать видимость уединения.
Глава семейства Джамаль Абу Одех, или Абу Нидаль, как он предпочитал называться, рассказывал о тех ужасах, через которые прошел его клан с начала войны. Он с горечью описал то, как они все бежали из своего четырехэтажного дома, который был мгновенно уничтожен с воздуха израильской бомбой. Рассказал о том, как они пробирались к школе, когда повсюду рядом с ними взрывались бомбы и снаряды, а также о тех ужасах, которые они пережили во время обстрела школы. Его жена Видад получила осколочное ранение в руку, а его двоюродный брат Авад был убит.
В разгар нашего разговора Абу Нидаль представил мне свою невестку Рашу. Раша была беременна. На самом деле положенный срок родов уже прошел. Меня поразило, насколько бледной — очевидно, от недоедания — она была. Я спросила ее, как она себя чувствует. С вялой улыбкой, едва скрывающей ее физическую слабость, она стала уверять меня, что она в порядке.
«Ничего не осталось»
Раша рассказала мне о том дне, когда произошла атака на Бейт-Ханун. Когда она бежала со всех ног, чтобы спастись от израильской бомбардировки, она испугалась, что у нее будет выкидыш.
Посреди описания ужасов той ночи она вдруг заговорила о прекрасном новом доме, который построил ее муж. У этой пары было уже пятеро детей.
«Мы переехали в тот дом всего девять месяцев назад... Он был таким красивым и аккуратным, — сказала она. — У девочек были комнаты с изображением на стенах героя мультика — Дора-исследователя. А комнаты мальчиков были украшены постерами с гоночными автомобилями».
«Вы можете поверить, что у каждого из нас тогда была своя кровать? — спросила она. — Мы с трудом ощущаем себя людьми здесь: 30 человек загнаны в одну комнату».
«Я подготовила для ребенка все: новую одежду, кроватку, даже новые шторы с рисунком того известного медведя», — сказала она, имея в виду Винни-Пуха.
«Во время первого обстрела в начале войны я ходила смотреть, как там наш дом. Но там ничего не осталось, — сказала она, — ничего, абсолютно ничего! Я тщетно пыталась вытащить какие-то вещи для ребенка из-под завалов. Я просто хотела бы знать, что мы такого сделали, чтобы заслужить такую нищету. Почему на этой земле мой ребенок родится в приюте для беженцев? Мои дети даже не пользуются новым домом... Это так несправедливо».
Раша сказала, что, несмотря на все пережитое, у нее много мечтаний, которые она хотела бы воплотить в жизнь для своих детей. Она желает дать им хорошее образование.
Я вышла из школы в Джабалийа и поспешила домой, пока вновь не начался обстрел после относительного затишья. Пару дней спустя в моей памяти вновь ожила Раша. Я обещала ей, что позвоню, чтобы узнать, родила ли она.
24 августа, за два дня до окончания наступления Израиля на Сектор Газа, я позвонила Абу Нидалю. Он сказал мне, что Раша уже на пути в больницу, так как просрочка родов у нее равнялась почти трем неделям. Я попросила его сразу же позвонить мне, если у него будут новости.
И он позвонил мне пять часов спустя, чтобы оповестить, что она родила мальчика в результате кесарева сечения. У нее оказались осложнения: после того как она впала в кому после сильного внутреннего кровотечения, ее поместили в отделение интенсивной терапии. Он сказал мне, что ей влили восемь единиц крови, однако врачи не были оптимистично настроены на то, что у нее есть шанс выжить. Далее старик сказал мне, что ребенок Раши здоров и хорошо себя чувствует — чуточка радости во всей этой мрачной ситуации.
Я была подавлена. Я винила во всем, что случилось с той бедной женщиной, как израильскую осаду, введенную в Газе, так и последнее наступление.
Семилетняя блокада нарушила нормальный порядок снабжения лекарствами и медицинским оборудованием больниц Газы, создав препятствия также и для местных докторов, которые теперь не могли выезжать за рубеж для участия в научных семинарах.
Смертельная комбинация
На судьбе Раши сказалась потенциально смертельная комбинация анемии, недоедания и ухудшения в целом всей системы здравоохранения.
Я не спала в ту ночь, думая о Раше и молясь о том, чтобы она выжила и выбралась из этого тяжелого испытания, как пережила и атаку на школу. Едва проснувшись на следующее утро, я позвонила ее семье. Голоса их звучали встревоженно и грустно, так как положение Раши стало критическим.
Позже Абу Нидаль позвонил мне, чтобы поставить в известность, что ребенка выписали из больницы и направили в приют ООН. Раша же по-прежнему находилась в отделении интенсивной терапии.
В три часа дня Абу Нидаль снова позвонил мне, чтобы сказать, что сердце Раши перестало биться. Он также сообщил, что ее последней просьбой, до того как она впала в кому, было назвать ребенка Раканом в честь моего собственного сына Ракана. Для меня это было мучительно. Абу Нидаль передал телефон матери Раши. Я пыталась успокоить ее, но сама не могла перестать плакать.
Раша стала жертвой апартеида. Ее родной город Бейт-Ханун находится всего в 15 км от современного Израиля. Если бы она была израильской еврейкой, то вероятность ее смерти после родов была бы намного ниже.
Роберт Пайпер, координатор гуманитарной помощи ООН для оккупированного западного берега и Сектора Газа, не так давно заявил, что уровень материнской смертности в Секторе Газа ныне почти в два раза превысил показатели за период 2014–2015 годов. А количество смертей при родах в Израиле, наоборот, с 2000 года снизилось почти на 11%.
Мое сердце обращается к малышу Ракану. Я сейчас в Канаде, и, несмотря на то что я вдали от Газы, я часто ловлю себя на мысли о нем и его матери Раше. Он родился беженцем и сиротой во время великих страданий и отчаяния. Ракан никогда не испытает горячую любовь и нежную заботу любящей его матери. Я просто надеюсь и молюсь, что и он, и мой собственный сын Ракан станут частью первого почти за столетие поколения палестинцев, которое сможет наконец жить нормальной, спокойной жизнью.
Фотографии любезно предоставлены Адим Абу-Миддаин.
Адим Абу-Миддаин
Адим Абу-Миддаин — независимая журналистка, проживающая в Канаде, которая работала в качестве полевого корреспондента-исследователя организации Human Rights Watch во время израильской атаки 2014 года на Газу.
electronicintifada.net
Перевела с английского Мариам Эмами