КИШСКИЕ ЗАРИСОВКИ

Как бы нас ни впечатляли исторические достопримечательности – мавзолеи, мечети, дворцы, – как бы нас ни манило море, как бы ни удивляла экзотическая природа, в чужой стране самое интересное и удивительное – это люди. Особенно если посчастливится встретить соотечественников, давно живущих в этой стране: вот тут-то и настанет время увлекательных историй.

Раз уж стал таким актуальным вопрос, куда теперь податься жаждущему отдохнуть на море вместо Турции и Египта, продолжу свой рассказ про остров Киш. Ведь, как бы маленький уютный островок ни был удален от основных центров персидской цивилизации, как бы он ни был беден памятниками и архитектурными сооружениями по сравнению с такими прекрасными городами, как Мешхед, Кум, Исфахан, Шираз, все равно Киш – это Иран со всеми его колоритнейшими атрибутами. Это и лица, и мода, и еда, и речь, и манеры, и типично иранский неторопливый ритм жизни.

Всеиранская здравница

Киш – это иранский Сочи, всеперсидская здравница, аккумулирующая все срезы иранского социума: сюда приезжают и люди из столицы и крупных городов, и жители провинции; и искренне религиозные мусульмане, и светские граждане, для которых избирательное следование исламским нормам лишь дань официальному закону.

Наблюдать за всей этой пестрой публикой в ресторане, на побережье или в парках – сущее удовольствие.

Вот сидит консервативная семья: мужчина с бородой, в опрятной скромной рубашке и его жена в традиционной черной чадре, которая в Иране почти никогда не скрывает лица и надевается как накидка поверх манто (кардигана), джинсов и платка. Вопреки предрассудкам, это совершенно не обязательно темные необразованные граждане – среди таких людей много выпускников лучших вузов, а женщина в черной чадре запросто может оказаться обладательницей докторской степени.

Вот представители старшего поколения: он – импозантный, она – в платке, завязанном под подбородком узлом и надвинутом на лоб, в манто до колена. Тоже довольно типичная чета.

А вот явно светская и, вероятно, прозападная пара: он в яркой обтягивающей футболочке и с начесом на голове, она – с кричащим макияжем, который, по всей видимости, наносила минимум часа два, и в не менее ярком манто. «Феи», считающие, что они косят под Запад, переливаются всеми цветами радуги, и цвета эти попугайские, иногда вплоть до вопиющей безвкусицы. Платки у них практически съезжают с затылка, открывая массивный хайр в стиле «Авария – дочь мента», а вместо брюк и джинсов эти барышни ныне стали надевать лосины и колготки. Образ довершает боевой мэйкап, губы, накачанные рестилайном, обрезанный а-ля Барби курносый носик, окрас под блондинку и загар, заработанный на пляже и в солярии. Если бы эти девушки увидели, как «серо» и «уныло» одеты европейские женщины, которые и косметикой-то почти не пользуются, их бы постигло фатальное жизненное разочарование. Впрочем, есть среди вестернизированной публики и со вкусом одетые люди, но их куда меньше.

Очень любопытно наблюдать за парами с маленькими детьми. Неожиданно, но возятся с карапузами именно отцы. Папа успокаивает малыша, папа греет его на руках, папа кормит с ложечки, папа делает «ути-пути» и трясет пустышкой – в то время как мама сосредоточенно поглощает обед. Восточные мужчины – что иранцы, что арабы – вообще на удивление чадолюбивы, не в пример (или, наоборот, в пример!) российским отцам, многие из которых относятся к детям с прохладцей.

Наши в городе

Об особенностях воспитания детей в Иране мне на пляже в подробностях поведала русская женщина Оксана (имя изменено) из Донецка. Она живет на Кише вот уже 8 лет, будучи замужем за персом; у них подрастает маленькая дочка.

Мы познакомились с Оксаной на женском пляже. Жизнью в Иране и замужеством она довольна – по ее словам, люди в Иране хорошие, а уважение к женщине внушается иранским мужчинам с младых ногтей. Впрочем, некоторые нюансы иранского подхода к воспитанию русской женщине все равно непонятны.

– Девочку тут с пеленок приучают к мысли о том, что она великолепна, а мальчик с детства слышит: «Ты обязан, ты должен». Папы окружают дочерей абсолютным обожанием и исполняют любое их желание. Иранские девочки в семье не слышат слова «нет». Что бы девочка ни сделала – сломала что-то, испортила, испачкалась, – взрослые все равно восторгаются: «Оффари-и-иин!» («Молодец!»)

Поэтому, вырастая, девушка убеждена: она может быть некрасивой, неумной, необразованной – и при этом она все равно великолепна, а муж обязан исполнять все ее прихоти так же, как отец. Но ведь в семейной жизни такой же игры в одни ворота быть не может. Это становится для девушек испытанием – поколение 20–30-летних здесь не умеет делать по дому буквально ничего. И это, конечно, новое веяние, потому что еще их мамы были полностью приспособлены к жизни – их молодость, как-никак, пришлась на тяжелые годы ирано-иракской войны.

Впрочем, это все издержки хорошей жизни – и, как ни странно, злоупотребления привилегиями, которые дает женщине Шариат (полное содержание со стороны мужа или отца, необязательность выполнения домашней работы, право единолично распоряжаться собственным заработком и махром). Получив легкий доступ к высшему образованию, многие молодые иранки предпочли необременительную жизнь для себя, предполагающую карьерный рост, путешествия, интересную учебу и… отсутствие детей. Кстати, саму систему образования в Иране Оксана как раз очень хвалила:

– Маленьких детей в школе не нагружают заданиями так, как у нас. Малая (ей 8 лет) ходит в школу как на праздник – завидую ей, я свою школу ненавидела! А у них там каждый день то экскурсии, то какие-то соревнования и конкурсы. Например, вчера я не была на пляже, потому что им задали домашнее задание: пусть мама каждой девочки (школы в Иране также раздельные) приготовит что-то вкусное, все продегустируют блюда мам и выберут победительницу.

Но чем взрослее становятся школьники, тем больше и серьезнее нагрузка. В старших классах начинается специализация (естествознание, гуманитарные науки или медицина), и все только и делают, что корпят над учебниками. А в вузах, обучение в которых доступно практически всем, все еще жестче: три раза прогуляешь занятия – будешь отчислен. Само образование очень качественное, и в этом иранцы, безусловно, большие молодцы.

Я с интересом слушаю Оксану, но ловлю краем глаза парящего над изумрудными волнами альбатроса – и не могу удержаться: Персидский залив, в парной воде которого можно растянуться, как в невесомости, зовет…

Все для людей

Вечерами на побережье весело и шумно. До двух ночи не стихает жизнь, благо преступность на острове стремится к нулю.

Самое тусовочное место – Marjan Beach: здесь расположены беседки для барбекю, пирс и многочисленные скуба-центры. Сюда приходят целые семьи – приносят термосы с чаем, жарят только что выловленную рыбу на мангале. Многие люди сидят прямо на земле или на цементном полу в беседках, расстелив под собой самобытные ковры с национальным орнаментом. Пьют чай, смеются, общаются до глубокой ночи.

А кто-то другой в это время неспешно прогуливается по пристани, вдохновенно делая селфи – и до Ирана докатилось это веяние, и даже палочки для «себяшек»! А кто-то с визгом и гиканьем катается на моторках, которыми, бешено скача по крутым волнам, рулят веселые загорелые местные парни. А в небе то и дело парят отважные парапланеристы. А мимо пляжа несутся с азартом на мотороллерах и велосипедах ребята и девчонки в платках.

Словом – идиллия.

И она заставляет задуматься вот о чем: после революции 1979 года народ получил очень многое. Увы, не все иранцы отдают себе в этом отчет, периодически ноя и жалуясь то на санкции, то на дефицит развлечений.

Но они имеют право в своей стране спокойно прийти на общественный пляж и вот так наслаждаться морем, воздухом, запахом экзотических цветов, жизнью.

А для граждан множества других стран это становится все менее доступной роскошью. Ибо там все труднее найти место для купания, и дело даже не в шариатских условиях для оного. Все грустнее и банальнее: частная застройка, огороженные территории. Побережье сплошь застраивается виллами с собственными пляжами. Куда податься простому труженику с его скромным заработком? Тут уже не попьешь чаю, расположившись всей семьей на песочке, не насладишься теплой водой, рассекая волны мощными бросками рук. А будешь битые два часа кружить по окрестностям, дабы отыскать хоть клочок не присвоенного кем-то участка у моря, чтобы тебя не выставили вон крепкие мордовороты, преданно охраняющие чужие владения.

Мораль сей басни лишь одна: надо ценить то, что имеешь, пока это не уплыло у тебя из рук.

Люди очень часто не умеют этого делать.

Текст: Анастасия (Фатима) Ежова